Барон Олшеври. Вампиры. Часть II. Невеста вампира. Глава 4
Между тем Гарри, окончив вальс, повел свою даму к двери кабинета.
- Я сейчас вас согрею, - шептал он, - там топится камин, и никто туда не войдет.
Его тешила мысль остаться наедине с красавицей и упросить ее снять кружево с лица.
Лакей распахнул перед ними двери кабинета.
«Сейчас я увижу ее рядом с собою, - подумал Гарри, - зеркало висит как раз против двери».
Они входят. Что за странность: Гарри видит себя в зеркале, но одного; рядом нет ничего; видно только, как лакей закрывает дверь.
Прежде чем ошеломленный Гарри мог что-либо сообразить, спутница увлекает его на низенький диван, кладет себе под руку мягкую подушку. Она это делает с таким видом, точно бывала не раз в этой комнате.
Грациозным движением вытаскивает розовую сердоликовую булавку и откидывает кружево.
Если через кружево она казалась красавицей, то теперь она была еще лучше.
Гарри позабыл весь мир: он соскальзывает с дивана на ковер к ногам красавицы и кладет голову на ручку дивана.
Дама наклоняется низко-низко. Гарри чувствует одуряющий запах лаванды и неизъяснимую сладкую истому. Глаза сами собой закрываются.
Он сознает, как сквозь сон, что холодные пальчики с острыми ногтями ищут, как расстегнуть ворот его костюма…
Вдруг дверь с шумом открывается: это Райт и Джемс, вопреки настоянию лакея, входят в кабинет.
Женщина поднимает голову, и взгляд, полный злости и ненависти, на минуту останавливает молодых людей.
Она встает, а Гарри безжизненно падает на ковер. Он в глубоком обмороке.
Райт бросается к незнакомке, чтобы задержать ее; но уже поздно. Она у двери, портьера скрывает ее.
Друзья, не зовя слуг, освещают и обыскивают все: спальню, уборную - никого. Все двери заперты и заложены изнутри.
Гарри кладут на диван и приводят в чувство. Первое его слово о красавице.
Райт старается уверить его, что он ошибся, что душный воздух зала был причиною его обморока.
- Полноте, я отлично все помню. Она была здесь; вот и подушка, на которую она опиралась; вот и ямка от локтя.
Затем он быстро нагибается, что-то поднимает и с торжеством, показывая сердоликовую булавку, восклицает:
- А это что? Вы и теперь будете отрицать ее существование! И какая у вас цель? - И ревность, горячая ревность загорелась у него во взгляде.
- Полно, Гарри, только не это! - вскрикивает Райт.
- Мне одно странно, - продолжает Гарри, - когда мы вошли, я не видел ее в зеркале, хотя она и была рядом со мной.
При этих словах Джемс вздрагивает и испуганно смотрит на Райта.
- Все это мы разберем после, а теперь нельзя оставлять гостей одних, - благоразумно замечает капитан.
Гарри послушно поднимается, и все выходят из кабинета.
Джемс берет капитана под руку и шепчет ему:
- А мне эта история не нравится; тут что-то неладно… И скажи, где я ее видел, а что видел, то это несомненно.
- А заметил ты странность, - продолжал Джемс, - в спальне Гарри, на обеих стенках его кровати, есть знак пентаграммы? Видел ты его?
- Пентаграммы? Ты хочешь сказать о том каббалистическом знаке пятигранной звезды, что, по преданию, в средние века употребляли как заклинание против злых духов?
- Ну да, - подтвердил Джемс.
- Неужели Гарри сам велел их приделать к спинкам? Я ясно рассмотрел; они не входят в рисунок кровати, а помещены сверху.
- Не вижу тут ничего особенного, - сказал спокойно Райт. - Знак пентаграммы, видимо, почему-то был любим бывшим владельцем замка. В вещах, перешедших к Гарри по наследству, он часто встречается, и я видел золотую цепь, на которой висит знак пентаграммы из чистого золота, усыпанный бриллиантами. Вещь в высшей степени художественная, и Гарри сказал, что она нравится ему больше всех остальных вещей и что носить ее он будет охотно.
- Райт, мне необходимо сегодня же говорить с тобою, - заявляет Джемс.
- Хорошо, когда проводим гостей. Смотри, к тебе идет твоя испанка.
- А ну ее к черту, не до того теперь! - ворчит Джемс.
Веселье, ничем не нарушаемое, царит в залах; гости по-прежнему танцуют, пьют, любезничают. Только хозяин стал холоднее; он не замечает ни страстных взглядов, ни вздохов, ни милых улыбок, которыми щедро дарят его красивые и некрасивые особы женского пола.
Он молча бродит по комнатам.
Красавица в голубом платье как внезапно появилась, так внезапно и исчезла, унеся с собою и веселье хозяина.
Джемс тоже потерял охоту к флирту. Он хотя и ходит под руку со своей дамой и говорит любезности, но, видимо, думает о другом и сильно озабочен.
Испанка, не зная, как вернуть к себе внимание своего кавалера, предлагает пройтись по саду.
Они спускаются. Сад красиво освещен, но довольно свежо и публики немного.
Подходят к обрыву. Долина залита лунным светом, под ногами блестит озеро.
- Как странно, - говорит испанка, - погода ясная, а по скале тянется полоса тумана.
И правда: с середины горы, кверху, поднимается столб белого светящегося тумана: он ползет выше и выше и пропадает в соседних кустах.
- Если б я не была с вами, - шепчет нежно испанка, прижимаясь к Джемсу, - я бы боялась этого тумана: в нем точно кто-то есть.
Как будто в подтверждение ее слов из кустов выходит женщина в белом платье и легкой походкой направляется в замок.
Джемс и слегка упирающаяся испанка следуют за ней.
«Кажется, я не видел еще этой маски, - думает Джемс, - и она хороша, не хуже “той”».
В зале белую фигуру тотчас же окружает рой кавалеров и увлекает в танцы.
Белое легкое платье, как облачко, носится по залу. Золотистые локоны рассыпались по плечам, и их едва сдерживает венок из мертвых роз. Лицо плотно укутано газом, только большие голубые глаза ясно и ласково осматривают всех.
Маска имеет большой успех.
Но больше всех за ней ухаживает молодой корнет Визе, одетый словаком; он, как тень, следует за ней всюду. Да и она сама, видимо, выказывает ему предпочтение.
Так что понемногу кавалеры отстают, и словака с белой дамой предоставляют друг другу.