Завоевание воздуха
Гулкая трактирная машина скрежетала вальс из «Евгения Онегина». Было душно, жарко. Пахло салом и жареным луком.
Околоточный блаженствовал. Закинув голову вверх, он смотрел крошечными свиными глазками на розовый цветок электрической лампочки и мечтал вслух.
Лавочник слушал молча, перебирал пальцами, точно что-то подсчитывал и прикидывал.
- Полетела Россия-матушка, - говорил околоточный с умилением. - Сидела-сидела и полетела. Фррр… под самые облака. Благодать! Думал ли ты дожить до того, что люди вверх головой полетят!
- В Питере, слышно, аэроштаты строят, - сказал лавочник и прикинул пальцами. - И кому они только подряды сдают, - ума не приложу.
- Благода-ать! Только надо дело говорить, - и забот прибавится. Скажем, насчет паспортов. Мужику, скажем, волость не выдает вида, а он сел на шар да и фыррть куда хочет. Это никак нельзя. Придется воздушные участки строить. Как внизу, так и наверху. Пристав - внизу, пристав - наверху. Городовой - внизу, городовой - наверху. Околоточный - внизу, околоточный - наверху. Чтобы, значит, как звезды в воде отражались! Кр-расота!
Сижу это я там, наверху, на каком-нибудь этаком балкончике, и птичек на удочку ловлю.
Вдруг - что такое! - на дежурном баллоне городовой летит!
- Ваше благородие! Беспаспортные поднялись!
- Беспаспортные! Волоки сюда. Уж я разберу.
Ведут… Кто такие? А не хотите ли вниз, сухопутным путем, вверх ногами. Савельев! Запри их пока что в аэростантскую. Кр-р-асота!
А предъявил паспорт - лети. Лети. Мне не жаль! С меня воздуху хватит.
Помолчали. Лавочник подсчитал пальцами.
- Ресторант открыть можно, - сказал он значительно. - Большой шар оборудовать, с крепкими напитками. Можно на канате держать, чтобы, значит, в чужой участок не залетел. А то вашей милости плати, да еще другому, да третьему… Не того-с. Не с чего.
Балкончики можно тоже разные. Отдельные кабинеты со стеклянным полом. Входная плата само собой, а кабинет отдельно, а на балкончик выйти - тоже отдельно. Нельзя-с! Самим дороже стоит. Не ндравится, так не ходи.
Но околоточный не слушал.
- Уж я непременно наверх попрошусь. Уж из кожи вон вылезу, а наверх порхну. Представляй себе: на такой незапамятной вышине, где до сих пор царили только львы да орлы, стою я да посматриваю. А снизу кричат: «Феоктист Иванович! Как вас вознесло!» А я им сверху - ручкой, ручкой: «По чину-с! По чину-с!»
- Гравюра! Прямо гравюра!
- Кабинеты - особая цена, - подсчитывал лавочник, - да за вина, что захочу, то и положу. Здесь, сударь, не земля. С облаков тоже вина не надоишь. Хотите пейте, хотите не пейте. У нас чистая публика и претензий никогда не заявляла.
- Одно меня беспокоит, - прервал околоточный. - Боюсь, что жид полетит! Ну, что тогда делать? Ему оседлость дана в Могилевской губернии, а он будет над Москвой парить. И все свои дела сверху обделает.
- Ну! Сверху нельзя.
- Нельзя! Это нам с тобой нельзя, а жид станет этак как-нибудь пальцами вертеть - они это умеют, - ну, а снизу ему свои будут знаки подавать. Вот и готово! Вот и закон обойден! Придется проволочные решетки делать. Высокие. Сажен на пятьсот. Выше-то он не залетит. Ему не расчет выше-то лететь.
- Дорого будет стоить этакая решетка, - прикинул пальцами лавочник.
- И не дешево, да не нам платить. Государственная безопасность требует расходов. Во имя кр-расоты!
- Сверху тоже решеткой забрать придется. Они на машине легко перескакнуть смогут. Нужно солидно делать.
- Вот ты теперь сидишь здесь свинья свиньей, и каждая курица мимо тебя пройти может! Каждый пес тебя хвостом заденет. А там!!! Приду я к тебе в твое заведение, залезу на самую вышку. - Саморылов! Тащи сюда водку! Тащи закуску! Угощай! Гость к тебе прилетел, Феоктист Иваныч. С добрым утром! А? Что ты на это скажешь?
Лавочник подсчитал пальцами, скосил глаза на околоточного и ответил внушительно:
- А что сказать? Оченно просто. Видеть вас приятно, а потчевать, извините, нечем. Как ты теперь не нашего околотка, так к нам уже воздушный наведывался и всю закуску к себе отправить велел. Только и всего. Наше вам-с.
<p>Завоевание воздуха</p>
<p>Гулкая трактирная машина скрежетала вальс из «Евгения Онегина». Было душно, жарко. Пахло салом и жареным луком.</p>
<p>Околоточный блаженствовал. Закинув голову вверх, он смотрел крошечными свиными глазками на розовый цветок электрической лампочки и мечтал вслух.</p>
<p>Лавочник слушал молча, перебирал пальцами, точно что-то подсчитывал и прикидывал.</p>
<p>- Полетела Россия-матушка, - говорил околоточный с умилением. - Сидела-сидела и полетела. Фррр… под самые облака. Благодать! Думал ли ты дожить до того, что люди вверх головой полетят!</p>
<p>- В Питере, слышно, аэроштаты строят, - сказал лавочник и прикинул пальцами. - И кому они только подряды сдают, - ума не приложу.</p>
<p>- Благода-ать! Только надо дело говорить, - и забот прибавится. Скажем, насчет паспортов. Мужику, скажем, волость не выдает вида, а он сел на шар да и фыррть куда хочет. Это никак нельзя. Придется воздушные участки строить. Как внизу, так и наверху. Пристав - внизу, пристав - наверху. Городовой - внизу, городовой - наверху. Околоточный - внизу, околоточный - наверху. Чтобы, значит, как звезды в воде отражались! Кр-расота!</p>
<p>Сижу это я там, наверху, на каком-нибудь этаком балкончике, и птичек на удочку ловлю.</p>
<p>Вдруг - что такое! - на дежурном баллоне городовой летит!</p>
<p>- Ваше благородие! Беспаспортные поднялись!</p>
<p>- Беспаспортные! Волоки сюда. Уж я разберу.</p>
<p>Ведут… Кто такие? А не хотите ли вниз, сухопутным путем, вверх ногами. Савельев! Запри их пока что в аэростантскую. Кр-р-асота!</p>
<p>А предъявил паспорт - лети. Лети. Мне не жаль! С меня воздуху хватит.</p>
<p>Помолчали. Лавочник подсчитал пальцами.</p>
<p>- Ресторант открыть можно, - сказал он значительно. - Большой шар оборудовать, с крепкими напитками. Можно на канате держать, чтобы, значит, в чужой участок не залетел. А то вашей милости плати, да еще другому, да третьему… Не того-с. Не с чего.</p>
<p>Балкончики можно тоже разные. Отдельные кабинеты со стеклянным полом. Входная плата само собой, а кабинет отдельно, а на балкончик выйти - тоже отдельно. Нельзя-с! Самим дороже стоит. Не ндравится, так не ходи.</p>
<p>Но околоточный не слушал.</p>
<p>- Уж я непременно наверх попрошусь. Уж из кожи вон вылезу, а наверх порхну. Представляй себе: на такой незапамятной вышине, где до сих пор царили только львы да орлы, стою я да посматриваю. А снизу кричат: «Феоктист Иванович! Как вас вознесло!» А я им сверху - ручкой, ручкой: «По чину-с! По чину-с!»</p>
<p>- Гравюра! Прямо гравюра!</p>
<p>- Кабинеты - особая цена, - подсчитывал лавочник, - да за вина, что захочу, то и положу. Здесь, сударь, не земля. С облаков тоже вина не надоишь. Хотите пейте, хотите не пейте. У нас чистая публика и претензий никогда не заявляла.</p>
<p>- Одно меня беспокоит, - прервал околоточный. - Боюсь, что жид полетит! Ну, что тогда делать? Ему оседлость дана в Могилевской губернии, а он будет над Москвой парить. И все свои дела сверху обделает.</p>
<p>- Ну! Сверху нельзя.</p>
<p>- Нельзя! Это нам с тобой нельзя, а жид станет этак как-нибудь пальцами вертеть - они это умеют, - ну, а снизу ему свои будут знаки подавать. Вот и готово! Вот и закон обойден! Придется проволочные решетки делать. Высокие. Сажен на пятьсот. Выше-то он не залетит. Ему не расчет выше-то лететь.</p>
<p>- Дорого будет стоить этакая решетка, - прикинул пальцами лавочник.</p>
<p>- И не дешево, да не нам платить. Государственная безопасность требует расходов. Во имя кр-расоты!</p>
<p>- Сверху тоже решеткой забрать придется. Они на машине легко перескакнуть смогут. Нужно солидно делать.</p>
<p>- Вот ты теперь сидишь здесь свинья свиньей, и каждая курица мимо тебя пройти может! Каждый пес тебя хвостом заденет. А там!!! Приду я к тебе в твое заведение, залезу на самую вышку. - Саморылов! Тащи сюда водку! Тащи закуску! Угощай! Гость к тебе прилетел, Феоктист Иваныч. С добрым утром! А? Что ты на это скажешь?</p>
<p>Лавочник подсчитал пальцами, скосил глаза на околоточного и ответил внушительно:</p>
<p>- А что сказать? Оченно просто. Видеть вас приятно, а потчевать, извините, нечем. Как ты теперь не нашего околотка, так к нам уже воздушный наведывался и всю закуску к себе отправить велел. Только и всего. Наше вам-с.</p>