Шутка Mецената. Глава 17. Крылья Куколки

 

Меценат в одиночестве шагал по своей огромной гостиной, как дикий зверь в клетке, отталкивая ногой стулья и делая такие резкие повороты, будто он оборачивался на чейто невидимый удар сзади.

Но когда в дверь постучали, он отпрыгнул в сторону, повалился на диван и сказал равнодушным сонным голосом:

- Ну, кто там? Войдите. А! Ты, Кузя!

- Вы, кажется, спали? Я вас разбудил?

- Наоборот.

Кузя с треском опустился в свое обычное кресло и, не обращая внимания на загадочный ответ Мецената, погрузился в мрачное молчание.

- Что с тобой, Кузя? Кузя промолчал.

- Что-нибудь случилось?

Кузя помолчал и вдруг прорвался, точно вода из проткнутой гвоздем пожарной кишки:

- Меценат! Да ведь он форменный мошенник! Правда, я с вами проделал почти такую же штуку при первом знакомстве, но... я ведь профессионал! Мне простительно! А тут... этакое грязное животное!

- В чем же дело, Кузя? Ты сегодня разговариваешь так много, что из твоих слов я могу извлечь чрезвычайно мало.

- Проиграл!!

- В шахматы?

- А то во что же? Все свои личные деньги, да еще ваших малую толику прихватил, что вы давеча дали на покупку чемоданов! Уехали мы, чтоб его нечистый взял!!

- Проиграл?! Кому?

- Кому же, как не этому дьявольскому Куколке! Видали вы такого мерзавца?! Ясные детские глазки, серебристый, как у девчонки, голосок, а сам форменный бандит с большой дороги.

"Я, видите ли, дилетант (совсем непохоже передразнил Кузя), мне с вами, с маэстро, куда ж тягаться!.. Я давно не играл..." Не играл ты давно? Чтоб на том свете черти твоим черепом так давно не играли!! Показал он мне старушку в кадушке! Я ему свои гамбитики да дебюты пешки, а он... черт его знает, как парирует... Гляжу - ан королеве моей деваться и некуда! А на четвертой партии такой гамбит показал, что уж не знаю, как его и назвать... Гамбит Чертовой Куклы, что ли?! Меценат! Дадите свеженьких денег на чемоданы? Если нет, так выгоняйте уж сразу! Чтоб не мучиться.

По странному совпадению клевреты стали слетаться "на огонек" - один за другим.

Вторым влетел Мотылек.

- А я к вам на огонек... Куколки не было?

- Нет, этой Чертовой Куклы не было, - мрачно пробурчал Кузя.

- Почему Чертовой? - живо обернулся Мотылек. - Ты тоже, значит, все узнал?!

- Кое-что узнал...

Мотылек завизжал:

- Ну, как вам это понравится!! Когда я нынче прочел, что издательство "Альбатрос" купило его книгу - лучшее издательство! - я чуть не упал на улице под копыта лошадей!! Болваны! Они моим заметкам поверили! Старушки в кадушках на подушках заскачут теперь по всей России! Подумайте! Я собрал том стихов - ожерелье чистейшего жемчуга, - и это "ожерелье" валяется у меня в столе, мертвое, неподвижное, будто оно из свинцовых пуль, а этот болотный пузырь со своими "Зовами утра" выскочил и - пожалуйте!! Ну, пусть же книжонка его выйдет - хохот, треск и скандалище пойдет на всю Россию!! О, дурачье! О, трижды идиоты!!

- Кто трижды идиоты? - спросил Новакович, входя без стука и поймав на лету последнюю энергичную фразу.

- Пожалуй, что и мы. А ты из нас первый. Черт тебя наддал притащить тогда эту чертову Куколку! Сколько я из-за него крови испортил!! Сидит он теперь на моем секретарском месте и небось смеется, подлец, в кулак. Ведь не будь его, меня бы снова, может быть, позвали в "Вершины" секретарствовать!

- Не будь его - я бы сегодня не проиграл кроме своих денег еще и Меценатовых чемоданов, - меланхолически добавил Кузя.

Новакович поглядел на Кузю с любопытством:

- Неужели Куколке проиграл? В шахматы? Однако! Да, вот что, Меценат... Я сейчас от Великолепной! Отпуск вам милостиво разрешен. Дас, дас, дас... вы не можете, Меценат, объяснить мне одной дьявольщины: каким образом в будуар Принцессы попала Яблонька?! Вот кусочек ее спас. В клочья разорвана.

- Так это... Яблонька?! - ахнул Меценат, и тут же в душе вздохнул Меценат, и, забыв о собственных переживаниях, уныло пробормотал Меценат: - Бедный Телохранитель!

- Что вы там бормочете?

- Это я стараюсь догадаться, в чем дело! Действительно, за каким чертом попала карточка Яблоньки к моей жене? Да еще разорванная. Уж не приревновала ли меня Принцесса к Яблоньке?..

- Иначе я и не могу объяснить, - угрюмо пожал плечами Новакович. - Хотя вы ведь никакого повода не давали. А? Меценат?

- Ни малейшего.

- На обороте ничего не написано? - спросил Мотылек.

- Ах, я даже не посмотрел! Вот тут... Гм!.. Странно: "Моя не..." Дальше оторвано. Удивительная загадка!

- Почему ж ты не спросил у Принцессы?!

- Поди-ка спроси! Истерика у нее, у вашей Принцессы! Дураком меня назвала и выгнала, - с досадой сказал Новакович.

Мотылек сморщил лицо.

- Мы с Принцессой почти сошлись во взглядах: она назвала тебя дураком, когда ты выходил от нее, я - когда ты входил к нам.

- Да почему же именно я дурак? Я от Куколки не потерпел урона, как ты с Кузей! Мы с Меценатом остались неуязвимы! Правда, Меценат?

Меценат, не отвечая, отошел в угол, уткнулся в него и, кажется, засмеялся... По крайней мере, плечи у него дрожали, как у смеющегося.

- Да, - искоса поглядывая на странно смеющегося Мецената, покровительственно говорил Новакович. - Ты сам, Мотылек, виноват в отношении Куколки. Заварил эту кашу с газетной рекламой, да и не знаешь, как ее теперь расхлебать. Как неопытный спирит: вызвать призрак - вызвал, а как теперь его спровадить обратно - и не знаешь. Теперь уж машина завертелась без тебя! Не читали интервью с Куколкой в "Вечерней звезде"? Это уж помимо вас кто-то постарался. И где родился, и как родился, и почему родился, и все такое...

- Да ведь лопнет же все это! - завопил Мотылек. - Не может не лопнуть! Ведь если выйдет книжка - старушку в избушке никуда не спрятать. Черным по белому! А стоит только этой дурацкой старушке выглянуть из избушки, как все полетит к черту!

- Стучала я, стучала, - сказала, входя, Яблонька, - а вы так тут кричите, хоть из пушек пали. "Здравствуйте, разбойнички", - как говорит няня. А Куколки еще нет?..

- И вы насчет Куколки? - горько усмехнулся Новакович.

- Да... Он мне сказал, что сейчас придет. Чего это вы все носики повесили?

Яблонька была по-прежнему ласкова и тепла, как солнечный луч, но наблюдательный Меценат заметил, что в ее ясных глазах мелькало какое-то легкое и милое смущение.

- Куколка, Куколку, Куколкой, о Куколке, - продекламировал Кузя. В дверь постучали.

- А! Вот и Куколка. Комплект полный!

- Друзья! - с порога закричал Куколка. - Я так счастлив, так счастлив и за себя и за вас. Мотылек!! Вы снова можете занять ваше секретарское место!!

- Что такое? - с тайной радостью спросил Мотылек. - И вас так же "ушли" из редакции, как меня?

- Наоборот! Все складывается наилучшим образом. Помните, я вам говорил, что редактор переходит в ежедневную газету? И знаете, кого издатель пригласил на освободившееся место редактора? Меня! Премилейший человек. И подумать только, что всем этим я обязан вам!

- А правда ли, - спросил Кузя вместо Мотылька, который при последних словах Куколки странно хрюкнул, завалился за спинку дивана и затих, - правда ли, что "Альбатрос" издает вашу книгу?..

- Да, - сияя прекрасными светлыми глазами, радостно подтвердил Куколка. - Можете поздравить. Да у меня с собой, впрочем, и корректурные листы.

- Где?! - взвился из-за дивана, как пружина, Мотылек. - Покажите!!

- Да вот они. Я уже и корректуру продержал.

Мотылек лихорадочно, дрожащими руками рылся в длинных полосах бумаги и, странно дрожа, допрашивал:

- А старушка где? Старушка есть? А? Есть? Старушка в избушке? Где она? Куда вы ее тут засунули?..

- Я совершенно не понимаю, - искренне удивился Куколка, - почему вам так исключительно нравятся эти стихи? Я их сюда и не включал.

Мотылек подскочил к Куколке и принялся трясти его за плечи:

- Как не включили? Почему нет?! Ведь вы же написали эти стихи или не вы?!

- Я-то я... Но, спросите, когда? Это старый грех. Мне тогда было лет шестнадцать. Когда Новакович попросил меня прочесть в кафе тогда при первом знакомстве все мои стихи, я и стал читать их в хронологическом порядке. А он вдруг на этой самой несовершенной "старушке" неожиданно пришел в восторг, схватил меня за руку и потащил к Меценату. Да... дом Мецената принес мне счастье, друзья! Но, впрочем, дело и не в литературных успехах. Гм! Теперь вы будете, господа, приятно поражены...

Куколка обвел всех восторженным взором...

- В доме Мецената я нашел самое большое счастье на земле. Позвольте, друзья, представить вам мою невесту!! Чего вы так краснеете, Яблонька? Через месяц наша свадьба, и мы едем во Флоренцию - буду там с вашего благословения новую вещь для "Альбатроса" писать. Роман в трех частях. Уже заказан.

Все окаменели. А Кузя подобрался бочком к комку странных морщин, под которыми с большим трудом можно было разглядеть черты Мотылька, и дружески шепнул ему:

- Подойди же, поздравь, дружище. А то неловко. У тебя лицо, как старый кисет, из которого вытрясли весь табак!

Потом подобрался к закрывшему лицо рукой, будто ослепленному Новаковичу и доброжелательно толкнул его в бок.

- Не горюй, чего там. Мало ли хороших женщин? Я, брат, недавно познакомился с одной - ну точь в точь как моя незабвенная вдова, которую вы так неделикатно назвали "затрапезной", - хочешь, познакомлю?.. Так и быть, забирай ее себе. А я другую для себя пошарю. Яблонька скорбно и виновато поглядела на Новаковича и вдруг заторопилась:

- Ох, ведь нам уже ехать нужно! Мы на минутку забежали. Вале еще нужно корректуру в типографию отвезти. Валя, поедем! До свидания, разбойнички.

Меценат и клевреты снова остались одни в большой мрачной комнате, окутанной тишиной.

Неслышными шагами вошла Анна Матвеевна и остановилась у притолоки, пригорюнившись:

- Ага! Вся гопкомпания в сборе... Чего это у вас темно так? Сидите, сычи какие словно, нахохлились. Небось коньячище опять хлестать будете, разбойники?! Сюда подать - на ковре али похристиански - в столовую?

Кузя подмигнул Меценату на Мотылька и Новаковича, совсем затушеванных сумерками, и, неслышно подойдя к нему, шепнул:

- Это, пожалуй, лучший выход из положения. А? Меценат? Коньяк!

Меценат вдруг подпрыгнул на диване и выпрямился - старый, дряхлеющий, но все еще мощный лев.

- Ну, ребята, нечего нюнить!! Гляди весело!! Ходи козырем! Выпьем нынче, чтоб звон пошел, а завтра айда к берегам старой матушки Волги - целой разбойничьей ватагой... Айда! На широкие речные просторы, на светлые струи, куда Стенька Разин швырял женщин, как котят! Туда им, впрочем, и дорога!

- Аминь! - восторженно закричал Кузя. - Долой Петербург, да здравствуют Жигули! Кальвия! Почествуйте волжскую вольницу!! "Что ж вы, черти, приуныли... Эй ты, Филька, шут! пляши!! Грянем, братцы, удалую - за помин ее души!"

Заключение

О, могущественное Время! Будь ты трижды благословенно. Ты - лучший врач и лучшее лекарство, потому что никакие препараты медицинской кухни не затягивают, не закрывают так благотворно глубоких открытых ран, как ты, вечно текущее, седое, мудрое!

Читатель! Если ты через год заглянул бы в уже так хорошо тебе знакомую темную гостиную Мецената - ты тихо улыбнулся бы, увидев, что все на своем месте: Меценат в одном углу, одетый в белый полотняный балахон, лепит новый бюст Мотылька, важно восседающего на высоком стуле, в другом углу возится со штангой, выбрасывая кверху свои могучие, будто веревками-мускулами опутанные руки, Новакович; в глубоком кресле мирно покоится, поедая апельсин, Кузя...

А у дверей стоит Кальвия Криспинилла и в тысячу первый раз кротко бормочет:

- Опять ты, разбойник, шкурки на ковер бросаешь?! Управы на тебя нет, на мытаря!..

Аркадий Аверченко. Шутка мецената