Об уме. Рассуждение 2. Об уме по отношению к обществу. Глава XIV. Добродетели, основанные на предрассудке, и истинные добродетели

 

Я называю добродетелями, основанными на предрассудке, те, строгое выполнение которых нисколько не способствует общественному благу; таковы, например, целомудрие весталок, умерщвление плоти безрассудными факирами, населяющими Индию; эти добродетели, будучи ненужными, часто даже вредными для государства, являются пыткой для тех, кто их соблюдает. Но у большинства народов эти ложные добродетели в большем почете, чем истинные, а люди, практикующие их, пользуются большим уважением, чем хорошие граждане.

Никого так не уважают в Индостане, как браминов, поклоняются даже их половым частям; там почитают также эпитимии, которые они на себя налагают, а эти эпитимии действительно ужасны: одни всю свою жизнь проводят привязанными к дереву, другие раскачиваются над огнем; иные носят страшно тяжелые цепи; иные питаются лишь жидкой пищей; другие запирают себе рот висячим замком, а иные привязывают колокольчик к крайней плоти, и благочестивые женщины ходят целовать этот колокольчик; а отцы считают за честь, чтобы факиры имели сношения с их дочерьми.

Но несомненно, что самый нелепый из действий или обычаев, суеверно почитаемых священными, - это обычай, практикуемый среди жуибус, жриц на острове Формоза. «Чтобы священнодействовать достойным образом и заслужить народное уважение, они должны после проповедей, конвульсий и рычаний закричать, что они видят своих богов, и начать кататься по земле; потом они взбираются на кровлю пагоды, обнажают свои половые части, бьют себя по ягодицам, испускают мочу, спускаются головами вниз и омываются в присутствии всего собрания».

Но еще счастливы те народы, у которых добродетели, основанные на предрассудке, только нелепы, ибо они часто бывают и жестокими: в столице Кохина выращивают крокодилов, и тот, кто подвергает себя ярости этих животных и дает им пожрать себя, считается избранником. В королевстве Мартембан считается добродетельным поступком броситься под колеса колесницы идола, когда его возят по улицам, или перерезать себе горло в то время, когда он проезжает мимо: тот, кто подвергает себя этой смерти, почитается святым, и его имя вписывается в особую книгу.

Однако существуют не только добродетели, но и преступления, основанные на предрассудке; так, для брамина считается преступлением жениться на девственнице. На острове Формоза мужчины обязаны три месяца в году ходить голыми, а если в это время кто-нибудь покроется хотя бы куском материи, про него будут говорить, что он носит украшение, не подобающее для мужчины. На этом же острове считается преступлением, если женщина родит ребенка до тридцатипятилетнего возраста; в случае беременности она простирается у ног жрицы, которая во исполнение закона до тех пор топчет ее, пока у нее не произойдет выкидыша.

В Перу жрецы и маги предсказывают выздоровление или смерть больного, и там считается преступлением, если приговоренный к смерти больной выздоравливает. Когда он поправляется, все бегут от него и поносят его. Если бы он был хороший человек, говорят жрецы, бог принял бы его к себе.

Может быть, нет страны, в которой те или иные преступления, основанные на предрассудке, не вызывали бы большего отвращения, чем самые жестокие и самые вредные преступления против общества.

У людоедов жиагов, пожирающих побежденных врагов, дозволено, говорит о. Каваци, истолочь собственного ребенка в ступке и, сварив его с кореньями, маслом и листьями, изготовить мазь, которой натирают тело, чтобы сделать его неуязвимым; но там считается ужасным кощунством не убить в марте месяце ударом топора в присутствии королевы юношу или девушку. Когда хлеба созревают, королева, окруженная своими придворными, выходит из дворца, убивает всех попадающихся ей на пути и угощает ими свою свиту; эти жертвы, говорит она, необходимы для успокоения душ ее усопших предков, которым неприятно видеть, что простолюдины наслаждаются жизнью, которой они лишены; только такое слабое утешение может побудить их благословить жатву.

В государствах Конго, Ангола и Матамба не зазорно для мужа продать свою жену, для отца продать сына, для сына продать отца; в этих странах известно только одно преступление: это не дать первых плодов жатвы читомбу8, главному жрецу. Эти народы, говорит о. Лаба, лишенные всяких истинных добродетелей, очень строго соблюдают названный обычай. Понятно, что читомб, исключительно занятый увеличением своих доходов, этого только от них и требует; он совсем не желает, чтобы эти негры стали более просвещенными; он даже опасался бы, чтобы более здоровые представления о добродетели не ослабили их суеверия и не уменьшили дани, которую он с них собирает.

Сказанного мной о преступлениях и добродетелях, основанных на предрассудке, достаточно, чтобы понять разницу между этими добродетелями и истинными добродетелями, т. е. такими, которые непрестанно увеличивают народное благоденствие и без которых общество не может существовать.

Соответственно этим двум родам добродетели я буду различать два различных вида испорченности нравов: первый я назову религиозной развращенностью, второй - политической развращенностью. Но раньше чем перейти к этому исследованию, я заявляю, что пишу это исследование в качестве философа, а не теолога; поэтому в данной и следующих главах я буду говорить только о чисто человеческих добродетелях. Сделав эту оговорку, перехожу к делу: я утверждаю, что с нравственной точки зрения религиозной развращенностью называют всякого рода распутство, и главным образом распутную связь между мужчиной и женщиной. Этот род разврата, который я совсем не оправдываю и который, без сомнения, преступен, так как он есть грех перед богом, совместим, однако, с благоденствием страны. Многие народы полагали и сейчас еще полагают, что разврат этого рода не есть преступление; однако он есть преступление во Франции, ибо нарушает законы этой страны; но он был меньшим преступлением, если бы существовала общность женщин, а дети были бы детьми государства; тогда это преступление не представляло бы опасности для государства. В самом деле, на земле встречаются и такие народы, у которых распутство не только не считается безнравственным, но даже позволено законом и освящено религией.

Так, на Востоке гаремы находятся под покровительством закона, а в Тонкине, где почитается плодородие, закон предписывает бесплодным женам выискивать для своих мужей девушек, которые бы им понравились. Поэтому тонкинцы смеются над тем, что у европейцев полагается иметь только одну жену; они не понимают, каким образом у нас благоразумные люди полагают, что делают угодное богу, принося обет безбрачия; они считают, что одинаково преступно не дать жизнь, когда можешь это сделать, как и отнять ее у того, кто ее имеет.

Точно так же сиамки прогуливаются под покровительством закона в паланкинах по улицам города с полуоткрытыми грудью и бедрами и в самых сладострастных позах. Этот закон был издан королевой по имени Тирада которая, желая отвлечь мужчин от более непристойной любви, решила прибегнуть к могуществу красоты. Это, говорят сыамки, ей удалось. К тому же, прибавляют они, это весьма мудрый закон, мужчинам приятно испытывать желания, а женщинам возбуждать их. Это доставляет счастье обоим полам, это единственная отрада, которую небо примешало к посылаемым нам страданиям, и неужели найдется такая жестокая душа, которая пожелает лишить нас ее.

В королевстве Батимена закон предписывает, под угрозой смертной казни, всякой женщине, к какому бы сословию она ни принадлежала, отдавать свою любовь всякому, кто ее пожелает; ее отказ равносилен для нее смертному приговору.

Я никогда не кончил бы, если бы пожелал привести список всех народов, имеющих иное, чем мы, представление об этом виде испорченности нравов; ограничусь тем, что, назвав страны, в которых закон дозволяет разврат, я укажу на некоторые из тех, в которых разврат составляет часть религиозного культа.

У народов острова Формоза пьянство и разврат суть религиозные акты. Наслаждения, говорят эти народы, суть дочери неба, дары его благостыни; наслаждаться ими - значит почитать божество, пользоваться его благами. Можно ли сомневаться в том, что зрелище расточаемых ласк, любовных наслаждений должно нравиться богам? Боги добры, и наши удовольствия являются самым приятным для них приношением нашей благодарности. Исходя из этого рассуждения, они публично предаются всякого рода половым сношениям.

Точно так же королева жиагов, чтобы заслужить благосклонность богов, призывает к себе перед объявлением войны самых красивых женщин и воинов, которые в различных позах предаются в ее присутствии наслаждениям любви. Сколько есть стран, говорит Цицерон, в которых разврату посвящены храмы! Сколько алтарей, возведенных проституткам! 14 Не говоря уже о древних культах Венеры и Котитто, вспомним банианцев, поклоняющихся под именем богини Баниани одной из своих королев, которая, по свидетельству Джемелли Каррери, услаждала двор видом всех своих прелестей и расточала ласки нескольким любовникам по очереди, а иногда и двум сразу.

Приведу еще только один факт, рассказанный Юлпом Фирмиком Матерном, отцом церкви II века, в трактате, озаглавленном «De errore profanorum religionum». «Ассирия, а также часть Африки, - говорит отец церкви, - обоготворяет воздух под именем Юноны или Венеры-девственницы. Эта богиня повелевает стихиями; в честь ее построены храмы; в этих храмах служат жрецы, одетые и наряженные как женщины: они читают молитвы женственным и томным голосом, возбуждая у мужчин желания, которые они удовлетворяют, похваляясь своим распутством, а после этих предварительных наслаждений они громко призывают богиню, играют на инструментах, говорят, что на них сошел божественный дух, и пророчествуют».

Итак, существует множество стран, в которых развращенность нравов, которую я называю религиозной, дозволена законом или освящена религией.

Сколько бедствий, скажут многие, связано с этой развращенностью! Но нельзя ли на это возразить так, что разврат представляет государственную опасность только тогда, когда он противоречит законам страны или когда он связан с каким-нибудь иным пороком в управлении? Напрасно стали бы указывать на то, что народы, среди которых царит распутство, презираемы всем миром. Не говоря уже о народах Востока и диких и воинственных племенах, которые, предаваясь всякого рода разврату, счастливы внутри страны и грозны вне ее, какой народ пользовался большей славой, чем греки? Они и до сих пор. возбуждают удивление, восторг и уважение человечества. До Пелопоннесской войны, эпохи роковой для их добродетели, они дали великих и доблестных людей больше, чем какое-либо другое государство или какой-либо другой народ. Однако известна склонность греков к извращенной любви. Этот порок был так распространен, что даже Аристид -, прозванный справедливым, - Аристид, похвалы которому, говорили афиняне, им надоело слушать, предавался ему и имел сношения с Фемистоклом. Красота молодого Стезилая с острова Кеоса, внесшая в их душу другую страсть, зажгла среди них пламя ненависти. Платон был развратником. Даже Сократ, которого оракул Аполлона признал самым мудрым из людей, имел сношения с Алкнвпадом и Архелаем; у него было две жены, и он жил со всеми куртизанками. Несомненно, что если судить о нравственности с точки зрения теперешних европейских взглядов, то самые добродетельные греки

показались бы развратными людьми. А так как этот род испорченности нравов достиг в Греции наивысшей степени как раз в то время, когда это государство давало великих людей во всех отраслях, когда перед ним дрожала Персия, когда оно достигло наибольшего блеска, то можно думать, что та нравственная развращенность, которую я называю религиозной, вполне совместима с величием и благоденствием государства.

Но существует иного рода испорченность нравов, подготовляющая падение государства и предвещающая его погибель; ее я называю политической развращенностью.

Народ заражен ею, если большая часть лиц, составляющих его, отделяет свои интересы от общественных интересов. -Этот род развращенности, который часто присоединяется к первому, дал повод некоторым моралистам смешивать их. Если принимать во внимание только интересы государства, то этот последний вид развращенности, пожалуй, самый опасный. Если народ, обладающий самыми чистыми нравами, заражен этого рода развращенностью, то он непременно несчастлив во внутренней политике и его мало страшатся внешние враги. Существование такого государства зависит только от случая, который ускоряет или замедляет его падение.

Чтобы выяснить, насколько эта анархия всеобщих интересов опасна для государства, рассмотрим, какое зло может принести противопоставление интересов отдельного сословия интересам государства. Предположим, что бонзы, талапуэны обладают всеми добродетелями наших святых. Если интересы сословия бонз не связаны с государственными интересами, если, например, доверие к бонзе основано на слепоте народа, то бонза непременно будет врагом народа, который его кормит, и будет по отношению к нему тем, чем римляне были по отношению ко всему миру: добродетельными между собой, грабителями по отношению к окружающему миру. Если бы каждый из бонз в отдельности и не стремился особенно к величию, то их сословие от этого не стало бы менее честолюбивым; все его члены, сами того не сознавая, работали бы для его усиления, движимые к тому добродетельным стремлением. Поэтому наиболее опасно для государства сословие, интересы которого не связаны с общим интересом.

Если языческие жрецы умертвили Сократа и преследовали почти всех великих людей, то лишь потому, что их частное благополучие находилось в противоречии с общественным благом; именно в интересах служителей ложной религии обманывать народ и поэтому преследовать всех, кто может его просветить; этому примеру следуют иногда и служители истинной религии, которые, не имея того же основания, часто прибегали к жестокостям, преследовали и угнетали великих людей, прославляли посредственные сочинения и критиковали хорошие и от которых, наконец, отреклись более просвещенные теологи.

Не смешно ли, например, что в некоторых государствах запрещено «О духе законов» - сочинение, которое многие государи заставляют своих сыновей читать и перечитывать? Не следует ли по этому поводу вспомнить слова одного умного человека, сказавшего, что монахи, добившиеся такого запрещения, поступили подобно тому, как скифы поступали со своими невольниками: они вырывали у них глаза, для того чтобы эти невольники были менее рассеянны при верчении жернова.

Итак, счастье или несчастье народа зависит, по-видимому, исключительно от соответствия или несоответствия интересов частных лиц с интересами общественными и религиозная развращенность нравов, как показывает история, может часто идти рука об руку с благородством и величием души, с мудростью, с талантами и вообще всеми качествами, образующими великого человека.

Нельзя отрицать, что часто граждане, зараженные этого рода безнравственностью, оказывали отечеству более важные услуги, чем самые строгие анахореты. Как много мы обязаны легкомысленной черкешенке, которая, желая сохранить свою красоту или красоту своих дочерей, первая решилась привить себе оспу! Скольких детей оспопрививание вырвало из когтей смерти! Может быть нет ни одной основательницы монашеского ордена, которая оказала бы миру столь же великое благодеяние и тем самым заслужила бы его благодарность.

Впрочем, заканчивая эту главу, я должен еще раз повторить, что я совсем не выступаю как защитник разврата. Я только хотел дать ясное представление об этих двух видах нравственной извращенности, которые часто смешивали и представление о которых, по-видимому, было довольно смутное. Лучше ознакомившись с настоящим положением вопроса, можно правильнее судить о его важности, о степени презрения, которое следует чувствовать к этим двум видам развращенности, и понять, что существует два различных вида дурных поступков: одни преступны при всякой форме правления, другие же вредны и, следовательно, преступны только тогда, когда они противоречат законам страны.

Лучшее познание зла должно сделать моралистов более искусными в излечении его. Они смогут рассматривать нравственность с новой точки зрения и сделать из ненужной науки науку, полезную для мира.

Гельвеций. Рассуждение 2. Об уме по отношению к обществу