Канитель

 

- Подсудимый Шишкин! За что вы ударили палкой по темени потерпевшего Мирона Заявкина?

- За то, что он, господин судья, непочтительно отозвался о моей жене.

- Как же он о ней отозвался?

- Он назвал ее "женственной".

- Да позвольте! Разве же это обида для женщины, если назвать ее женственной?!

- А что ж, по-вашему, комплимент, что ли?

- По-моему, комплимент.

- Мерси вас за такое юридическое постановление. А я нахожу, что это обида - назвать человека женственной...

- Почему же?

- Потому что женственная, это я понимаю, что на самом деле значит... это значит: дура.

Это жестокое определение могло бы быть использовано даже как эпиграф к моему рассказу, но я не хочу делать этого, потому что не в моих правилах обижать женщин.

Лучше и справедливее будет, если я искренне, просто и без утайки расскажу все, что знаю об отношениях Софьи Григорьевны к Матильде Леонидовне...

Первое мое знакомство произошло у Перевозовых. Меня подвели к живописной группе, состоявшей из двух женщин, причем брюнетка положила голову на плечо светловолосой, а светловолосая нежно держала узкую красивую руку брюнетки в своих пухлых ручках.

В них было много женственности, в этих двух очаровательных куколках.

- Очень приятно, - ласково признался я. - Я вижу, что вы обе очень дружны.

- О-о! - засмеялась блондинка, - если я узнаю, что вы обидели Софью Григорьевну, я вам нос откушу.

- Если бы вы осмелились хоть взглядом оскорбить при мне Матильду Леонидовну, - поддержала брюнетка, целуя подругу в щеку, - я бы вам выколола оба глаза своей шляпной булавкой.

- Да, я вижу, ссориться мне с вами не расчет. Давайте лучше дружить!

Обе залились жемчужным смехом:

- Давайте. Мы любим таких простых ребят, как вы. Я ответил не менее приветливо:

- Девицы, подобные вам, всегда были близки моему измученному сердцу.

- Мы не девицы. Мы дамы.

- Успели уже?! - удивился я. - И кто вас так гонит, не понимаю? Мужья-то, по крайней мере, хорошие, или как?

- У Сонечки муж хороший, - сказала Матильда Леонидовна, - а мой так себе.

- Тилли! И тебе не стыдно так говорить о своем муже? Не верьте ей, у нее муж тоже хороший.

- Нет, уж я лучше буду верить. Так как Матильда Леонидовна говорит, что ее муж "так себе", то я с этого момента начинаю за ней ухаживать, хи-хи!

- Соня, - обернула к подруге Матильда Леонидовна свое розовое как весенний закат личико, - можно, чтобы он за мной ухаживал?

- Можно, - милостиво согласилась Софья Григорьевна.

Мы все трое сплели наши руки, и с того времени я всем сердцем прилепился к этим милым добросердечным безделушкам.

Через неделю я был уже у Матильды Леонидовны своим человеком: возился с крохотной дочкой, доставал билеты в театр и если не виделся с ней каждый день, то по телефону мы разговаривали утром, в обед и вечером.

Однажды звоню:

- Алло! Это вы, Матильда Леонидовна?

- Я?! Кто говорит?

- Заведующий воспитательным домом. У нас освободилась вакансия... Не отадите ли свою дочку?

- А, чтоб вас дождем намочило! Не можете без глупостей. Здравствуйте. Послушайте! У меня плохое настроение, и мне скучно.

- Ваша скука нынче же будет истерзана, разорвана в клочки и развеяна по ветру. У меня есть ложа в цирк - хотите?

- Вот это мысль, - обрадовалась Матильда Леонидовна. - А кто будет?

- Кроме нас? Софью Григорьевну сманю и брата Перевозовой.

Маленькая пауза.

- Ах так?.. Да-а... Но там, вероятно, в ложе вчетвером тесно. Нет, уж поезжайте лучше без меня.

- Да ведь ложа на четыре персоны!!..

- Да-а... На четыре. Ну, возьмите кого-нибудь четвертого. Мадам Перевозову, что ли...

- Однако ведь вы хотели поехать.

- Хотела, а теперь раздумала.

- В чем дело?!

- Отстаньте. Если бы вы знали, как вы мне все надоели...

Треск. Отбой.

Странно.

Вызываю другой номер:

- Это Софья Григорьевна?

- Да. Кто говорит?

- Агент сыскного отделения. Послушайте, Софья Григорьевна... Что побудило вас срезать ридикюль у купеческой вдовы Талдыкиной? Вы сознаетесь в этом?

- Что-о-о?!.. Фу ты, как вы ловко меняете голос. Здравствуйте. Что поделываете?..

- Сижу дома, пью чай. Сейчас только беседовал с вашим другом.

- С кем?

- Да с Матильдой же Леонидовной!!

- А-а... А вы все еще ее верный рыцарь? Удивляюсь, как это она позволяет вам звонить ко мне.

- Тетенька, что с вами?! Откуда такие слова?! Ведь Матильда Леонидовна так вас любит...

- Ах, слушайте, не будьте ребенком! "Любит, любит". Я была такая же глупая, как вы, верила всему этому свято, но...

- Но?!

- Как я могу хорошо относиться к человеку, который готов меня в ложке воды утопить...

- Софья Григорьевна! Милый друг! Я ушам своим не верю. Матильда Леонидовна такой добрый, мягкий парень...

- Ну, вот и целуйтесь с этим мягким парнем, а я... Трубка звякает. Мертвое молчание. Зеркала напротив нет, но я и так чувствую, что лицо у меня глупое.

Вечером узнал доподлинно: только вчера произошла тяжкая ссора из-за того, кому продавать на благотворительном вечере цветы и кому - программы. То ли, кажется, Матильда хотела "сидеть на программах", а Софья "на цветах", то ли наоборот, - точно мне не удалось выяснить.

Ну, поссорились и поссорились. Жаль, но мало ли кто ссорится. Во всяком случае, они и порознь настолько милы, что я могу продолжать свою дружбу с каждой отдельно.

А как, спрашивается, наилучше продолжать с женщиной дружбу?

Очень просто: ругать ее врага.

Немного это, как будто, нечестно, но отчего не сделать хорошему человеку приятное. Я добрый.

Был у Софьи Григорьевны на обеде. Встретила она меня так радостно, что я был тронут.

Усадила в кресло, и первый вопрос ее был:

- Встречаете ли Матильду Леонидовну?

- Вы спрашиваете об этой розовой невыпеченной булке? Нет, признаться, я этой размазни не видел два дня.

На лице Софьи Григорьевны мелькнуло выражение ужаса:

- Вы с ней поссорились?!

- Нет, - слегка удивился я. - Это вы с ней поссорились.

- А вы, значит, по-прежнему в хороших отношениях?

- Д... ддда... А что?

- И вам не стыдно так отзываться о бедной Тилли?! Вот, говорят, женщины злоязычны. Куда нам до вас! Обождите, - Тилли сейчас приедет, я ей расскажу, как вы...

- Куда приедет?!

- На обед. Ко мне. Чего это вы так всполохнулись?

- А ваша... взаимная... ненависть?!

- Ну, вы тоже скажете - ненависть! Тилли, в сущности, очень хороший человек, только вспыльчива свыше меры. Порох! Да вот и она.................

Они стояли передо мной ласково, любовно обнявшись: головка блондинки тихо покоилась на плече брюнетки, а рука брюнетки нежно обняла полную талию блондинки.

- Ах, господа! - радостно говорил я. - Сегодня для меня Пасха. Я так рад!.. Давно бы так, мои милые чудесные девушки. Если бы я был другого пола, - я расцеловал бы вас обеих прямо в мордочки.

Обе лучезарно засмеялись.

- Черт с вами, целуйте.

Сколько было в этой грубой фразе мило-интимного, вечно женственного.

На картинной выставке встретился с Софьей Григорьевной.

- Здравствуйте, Софья, что по-гречески значит Мудрость! Целую вечность не виделись. Я, чай, дня три не целовал вашего носика.

- Полно врать. Вы его раньше не целовали.

- Все равно - хотел.

Она поглядела в сторону и спросила:

- Матильду Леонидовну встречаете?

- Вчера. Вскользь. Просила передать вам тысячу приветов.

- Она мне передала привет?! - странным дрогнувшим голосом спросила Софья Григорьевна.

- М... да, - не совсем уверенно подтвердил я. Сказал я о привете на всякий случай. Виделись мы с Матильдой буквально на лету, и я даже не расслышал, что она мне крикнула с экипажа.

- Да, она... Этого. Кланялась вам.

- Ну, это уж, знаете, наглость, - закипела вдруг Софья Григорьевна. - После того, что она позволила в отношении меня, - передавать поклоны - это я считаю форменным издевательством!!!

- Поссорились?! - простонал я.

- Ах, вы и не знаете. Только нынче на свет родились?! Весь город возмущен ее подлым поступком со мной на аукционе... Неужели вы ее еще не раскусили?!

- Да, - вяло поддержал я. - Она, действительно, тяжелый человек. В ней есть что-то, как бы это сказать: змеиное!

- Ага, и вы заметили?!

- Да, да, - уныло пополз я дальше. - У нее темперамент заменяется всегда резким, рвущим барабанные перепонки визгом. Визжит, визжит, а что толку?

Заехал к Матильде Леонидовне выпить стакан чаю и для укрепления дружбы ругнуть Софью Григорьевну. Это, по моему мнению, должно было очень освежить застоявшуюся атмосферу.

Еще в передней радостно закричал:

- Здравствуйте, цветочек! Все хорошеете? А я недавно видел эту выдру, Соньку... Боже, как она подурнела! Черная, страшная.

- По-вашему, она выдра?! - звонко расхохоталась Матильда Леонидовна. - А вот мы ее сейчас сами спросим... Сонечка! Разве ты похожа на выдру? Давай булавку, мы ему сейчас язык наколем... Ей-Богу, он нахал. Тебя называет выдрой, меня - змеей, у которой темперамент заменяется визгом, рвущим барабанные перепонки. Хорош!!

Вышедшая из другой комнаты "Сонечка" обвила рукой талию хозяйки, а та положила ей золотистую головку на плечо, и они слились в такую прелестную женственную группу, что всякий другой на моем месте пришел бы в восторг.

Я опустился бессильно в кресло и тихо сказал:

- Сколько в вас женственности... Вы так напиханы этой женственностью, что она лезет у вас из глаз, изо рта, из ушей... Поменьше бы женственности, а? Хорошо бы было, роскошно было бы! Но если уж вы настолько женственны, то оставьте хоть меня в покое, или устройте меня так, чтобы я был вне всего этого... Поймите, что я настолько неповоротлив, что не могу угнаться за всеми вашими прихотливыми изгибами, поворотами и бросаниями из одной крайности в другую. Я прошу, я, наконец, требую, чтобы периоды ссор отмечались какими-нибудь внешними признаками: ленточку черную на шею себе нацепляйте или флаг на крыше вашего дома выбрасывайте, чтобы я мог безошибочно руководствоваться. Нельзя же так - поймите вы меня!!!

Они стояли передо мной, сияющие молодостью, красотой и женственностью, любовно прильнув друг к другу, и смотрели на меня с любопытством и удивлением.

- Какой смешной! - сказала белокурая.

- Да... Неужели он думает, - подхватила черная, - что мы теперь еще когда-нибудь поссоримся?!

- За то, что вы такой нехороший, достаньте нам два билета на "Дон-Кихота".

- Слушаю-с! Прикажете рядом или в разных сторонах?

- Почему в разных? Вот глупый!

- Ничего не глупый. Не забывайте, что спектакль еще через четыре дня...

Аркадий Аверченко. Рассказы циника

Искусство и публика - Новый миллионер - Люди с прищуренными глазами - Акулы - Аукцион - Война - Индейка с каштанами - Высшая справедливость - Мальчик Казя - Сокровище - Муха - Фокстрот - Пять рассказов для читателя - Роковой выигрыш - Охотник на слонов - Опровержение приключений барона Мюнхаузена - Неудачник - Канитель - Вечно-женское - Пытка - Состязание - Белая ворона