Вехи. Сборник статей о русской интеллигенции

Вехоповал (вместо предисловия)

То, что человечество не может двигаться вперед, не расставаясь со своим прошлым, — это несомненно. Как расставаясь — смеясь или без особого веселья — это бывает по-разному. В межвоенное двадцатилетие тоже прощались с вчерашним миром, понимая, что так, как было до 1914 года, уже никогда не будет, но большого смеха и большой радости это не вызывало. Куда именно «вперед» — это тем более бывает по-разному, потому что, строго говоря, само слово «вперед» еще ничего не говорит о правильности избранного пути. Иногда лучше назад, да и вообще азимутов много — целых 360 градусов.

Тем не менее отмена важных культурных и, шире, миросозерцательных вех необходима политику, желающему произвести серьезный переворот. Ведущие европейские державы так и не смогли до конца пересмотреть итоги Второй мировой войны. Не то чтобы они им были очень дороги, и не то чтобы давняя антигитлеровская коалиция не вызывала у них никаких вопросов, но неохота ворошить прошлое, тем более что свои Аушвицы у всех имеются. Поэтому во Франции по-прежнему уйма табличек «Avenue de Stalingrad», а памятники-тридцатьчетверки по-прежнему стоят в Тиргартене. На расчет с символами (хотя уж сколько лет прошло) не хватает духа, оттого и политика — и внутренняя, и внешняя, отношения с той же Россией — вялая, «и не друг, и не враг, а так». Без отказа от пережитков не удается придать политике жесткость XXI века. Хотя порой и хочется. Тогда как прибалтийские страны смогли бестрепетно свершить такой отказ — и обрели замечательную жесткость в политике. «Никакого дождя не было».

То же самое мы наблюдали в последние годы советской власти. Вряд ли там была полная предопределенность, отыграть что-то можно было — но ценой отказа от сковывающего и расслабляющего гуманизма. «Народ нас не поймет» etc. Посредством полной бесчеловечности социализму вполне можно было придать второе дыхание и так въехать в XXI век. Но — духа не было.

Сейчас подобное же расслабление ума и воли наблюдается и в либеральной части освободительного движения. Идейной работы вообще не наблюдается, вожди считают вполне достаточным повтор разогретых к ужину лозунгов двадцатилетней давности (типа «Хочешь жить как в Европе?»). Картина в чем-то даже парадоксальная: движение, объявившее себя выразителем нужд и чаяний креативного класса, максимум, на что способно явить свою креативность, это на несмешные шутки, с которыми активисты ходят на митинги. В смысле же какого-то идейного творчества — полное наличие отсутствия.

Писатель Д. Л. Быков является, по сути, единственным в поле воином: наряду с изящным поэтическим творчеством двудюжий Быков отдувается и за весь креативный класс в постановке новых нетривиальных проблем. Он год назад, до всяких Белковских и Толоконниковых, призвал к церковной реформации; он полгода назад открыто заклеймил людей низкого звания, поименовав их быдлом (со времен трубадура Бертрана де Борна мало кто осмеливался); сейчас он открытым текстом назвал сборник «Вехи» позорным и призвал избавиться от ложного стыда, заставляющего до сей поры приносить авторам «Вех» ритуальные поклоны (хотя бы они были весьма лицемерны). На крайний случай — делать вид, что «Вех» вообще не существует, каковая страусиная позиция тоже не пользует нимало. Вместо этого он решительно отрясает прах: «Ругают в России того, кто что-то делает… Рекомендовать соборность и покаяние, внутреннее самосовершенствование и смирение, в то время как главной повесткой власти становится месть всем, кто посмел открыть рот (в 1909 г. страшно мстили. — М. С.), — это очень выгодно и элегантно, но поразительно глупо и неблагородно».

Что важно — делает это первым начиная с 1917 года. Конечно, Ленин обругал «Вехи» сразу после выхода в свет, назвав их «энциклопедией либерального ренегатства», — так он вообще был известный чернобай. Милюков даже предпринял лекционную поездку по России с разоблачением «Вех» — но в случае с ним это было типическое «Оленя ранили стрелой» (если не «Козлу стрела попала прямо в ж…»). Но после катастрофы — как отрезало.

Допустим, сперва было не до того, а потом, при т. Сталине, вольная мысль не приветствовалась, но и в послесталинское, довольно уже вегетарианское время, когда «Вехи» опять стали и читать, и в самиздате комментировать, четко сложилось правило, действовавшее до сегодняшнего дня, т. е. более полувека: о «Вехах» или хорошо, или ничего». Отчасти тут была магия имен. Бердяев, Булгаков, Струве, Франк — всех их чохом назвать глупыми и неблагородными не всякий решится. Все ж таки слава России, и «кто я, а кто они». Правило насчет русского школьника, возвращающего карту звездного неба исправленной, в некоторых случаях не работает.

Но главная причина пиетета в другом. Случай, когда лучшие умы страны, признанные в этом качестве, предостерегали: «Блюдите, сколь опасно ходите», — это предостережение было широко растиражировано, и затем спустя лишь восемь лет оно сбылось во всем ужасе — другого такого, пожалуй что, и не найдешь. Причем авторы «Вех» не просто пророчили, они методически разъясняли, почему это добром не может кончиться. Этим и объяснялось молчание критиков: что тут скажешь. Предвосхищая Д. Л. Быкова, указывать: «Если интеллигенция и далека от народа, то виновата в этом не она, а народ» — довольно слабое утешение на фоне Семнадцатого года. Уверять: «Вместо грандиозного февральского краха и октябрьского взрыва мы получим так себе пук, без человеческих жертв. А вместо “философского парохода” будет чья-нибудь прогулочная яхта, на которой они и порадуются в очередной раз своей белоснежной правоте» — безответственность можно являть и даже бравировать ею, но прежде считалось, что в беседе о предметах серьезных это не вполне подобает. А главное — мало кого убеждает.

«Вехи», несмотря на смелую попытку Д. Л. Быкова, продолжают быть камнем преткновения для безоглядной легкокрылости, но капля камень точит. Объявление прошлого яко не бывшим и к тому же бывшим совершенно иначе враз не дается. Но окончательное беспамятство рано или поздно настает — тогда и случаются звездные часы человечества, радостно чаемые талантливым писателем. Понравятся ли они ему — это другой вопрос.

Максим Соколов. Эксперт, №40 (822), 8 октября 2012

Публикуется по изданию: Вехи: Сборник статей о русской интеллигенции. - М., 1909.

М. О. Гершензон. Предисловие
Н. А. Бердяев. Философская истина и интеллигентская правда
С. Н. Булгаков. Героизм и подвижничество
М. О. Гершензон. Творческое самосознание
Б. А. Кистяковский. В защиту права
П. Б. Струве. Интеллигенция и революция
С. Л. Франк. Этика нигилизма
А. С. Изгоев. Об интеллигентной молодежи